ТОП 10 лучших статей российской прессы за
May 12, 2025

И я не удивлялся, когда тема перемирия перешла в формат тайного заседания Совета безопасности, разворачивающегося прямо сейчас, на наших, очевидно, глазах. Об этом писали уже мировые СМИ.

Да, казалось бы, ни одной паузы в двусторонних переговорах не было. Но и не надо было. Все переговорщики, способные принести пользу, были здесь. В консультациях ожидаемо, надо полагать, участвовали президенты Абхазии и Южной Осетии, только для вида ждавшие своей очереди на двустороннюю встречу с Владимиром Путиным. Уж кто, как не они, пережили, и не однажды, апокалипсической важности переговоры о прекращении огня. И все они сейчас могли принести практическую пользу.

Впрочем, как всегда, окончательное слово, это все понимали, остается за Владимиром Путиным.

А начинался день даже меланхолично. Сергея Лаврова после переговоров с генеральным секретарем Центрального комитета Коммунистической партии Вьетнама То Ламом журналисты спрашивали, какие ему нравятся девушки, красивые или умные. И он подчеркивал, что из правильного тут прежде всего то, что ему нравятся девушки.

Перед переговорами с президентом Зимбабве российские участники делились информацией о том, как, собственно говоря, обстоит дело с инфляцией в Зимбабве. Об этом много могла рассказать глава Центробанка Эльвира Набиуллина, приехавшая тоже специально на эти переговоры. Известно ведь, что Зимбабве славилась тем, что инфляция там еще недавно достигала нескольких миллиардов процентов в год и, говорят, что была директива, запрещающая гражданам использовать национальную валюту в качестве туалетной бумаги. Что бы ни было, надо проявлять уважение к краеугольным символам государственности. Что ж, и такую тему обсуждали члены российской делегации в Зале ордена Святой Екатерины в Кремле.

Ну а президент Буркина-Фасо всем своим видом выражал такую африканскую непримиримость, такой революционный огонь горел в его глазах, что даже мне хотелось немедленно бросить его в бой, когда все переговоры по прекращению огня сорвутся, а соглашение о перемирии (вернее, объявление о перемирии, точно, ведь никакого соглашения не было) закончится. И оно закончилось как раз в разгар очередных переговоров, то есть в полночь.

И главное, Ибрагим Траоре, президент Буркина-Фасо, просто жаждал, чтобы его бросили в бой. Ну это же бросалось в глаза.

В общем, случайных людей на этих двусторонках не было ни в коем случае.

Между тем в Малахитовой гостиной Кремля уже давно необычным образом расставили стулья, явно пытаясь создать более камерную, чем обычно, обстановку. То есть стулья расположили едва заметным плавным полукругом, а стол, который используется для заявлений лидеров по итогам международных переговоров, придвинули поближе к ним, оставив на столе один микрофон, а не два, как было днем. Так в Малахитовой гостиной до сих пор, рискну сказать, не делали.

Здесь дальновидные журналисты (их было два) занимали места уже с переговоров со Вьетнамом (который на совещаниях в Кремле мог быть полезен тем, что поделился, как научиться выстраивать отношения с Соединенными Штатами и что для этого нужно сделать). То есть на стульях уже давно и многозначительно висели их пиджаки (ну что ж, один из них был мой).

Мировая пресса была представлена корреспондентами CNN, NBC, Sky, BBC. То есть все тут было солидно. Для них участие в мероприятии было, между прочим, сюрпризом. Их пригласили накануне вечером. Все приехали из Соединенных Штатов или из Великобритании (один сорвался из Дубая) специально для освещения военного парада на Красной площади, под это им дали временную аккредитацию и визу (у некоторых были, а NBC, похоже, и просто ценится в Кремле за то, что корпункт телекомпании не закрылся в Москве вскоре после февраля 2022 года). И только когда они все были уже здесь, им объявили, что в Кремле будет пресс-конференция.

Более того, когда все уже зашли в Малахитовую гостиную, журналистам предложили наушники для синхронного перевода — то есть для того, очевидно, чтобы все поняли друг друга. И сами западные журналисты признавались, что им предложили накануне подумать над вопросами. И они подумали. И все устроились в первом ряду, чтобы лучше видеть. До сих пор им так не везло в Кремле, что уж тут говорить.

Казалось, что пресс-конференция (а все были уверены, что это будет именно она, да она так и была анонсирована организаторами еще ранним вечером) вот-вот начнется. Но ни в коем случае. Ни через час, ни через полтора она так и не началась. Ах да, Совбез с участием президентов Палестины, Буркина-Фасо, Абхазии и Южной Осетии еще, видимо, не закончился.

Я потом понял, в чем, скорее всего, было дело. Совещаний, рискну сказать, не было. А что было? А Владимир Путин сидел и писал тезисы к своему заявлению.

Ведь в какой-то момент Дмитрий Песков объявил, что ввиду позднего времени (то есть чтобы его сэкономить) никаких вопросов не будет, а будет одно только заявление.

Тут я впервые подумал о том, что будет, возможно, что-то серьезное. Из того, что ни в коем случае нельзя испортить вопросами и ответами тоже. Что не предполагает импровизации. Написано, произнесено — и полетело куда надо.

И вот я увидел, что позже, в тот момент, когда Владимир Путин, уже читая заявление, после подведения итогов торжественных мероприятий по случаю 80-й годовщины великой Победы, итогов, зачитанных по бумагам, которые он держал в руках, перешел к Украине и начал вчитываться в собственные записи, которые сделал на обороте тех же и новых листочков, то и стало ясно, что он сидел все это время и все это писал, и думал, очевидно, над каждым своим словом и наводящие вопросы журналистов ему были уж точно не нужны и даже противопоказаны. Бумаги были исписаны от и до, неровно, но почти без перечеркиваний, иногда вертикально на полях. Да, он поработал, пока мы все тут, оказывается, прохлаждались.

Но пока еще ничего не началось, и западные журналисты, а также журналисты российских федеральных телеканалов обсуждали, что же делать без вопросов. Как жить? Ведь не для этого пришли.

— А я не верю,— говорил один российский журналист,— что нам не дадут ничего спросить! Они не такие! Наш президент не такой!

— Уже не дали,— объяснял ему российский коллега.

— И мы смиримся? — спрашивал его корреспондент.

— Уже смирились,— терпеливо объяснял тот.

— Тогда ладно… — понимал наконец федеральный коллега.

Я интересовался у американских коллег примерно тем же самым.

— Ну вы-то должны!.. — подбадривал я их. — Разве нет?

— Да, должны… — отвечал один из них. — И утром собираем чемоданы — и в аэропорт.

— И еще раз уже не приедем,— поддерживал его еще один участник нашего марафона. — Да никогда не приедем!

Да, думал я, укатали сивку крутые горки. Воспитали и этих людей наконец как надо.

Впрочем, я, еще не видя исписанных президентом листков, уже понимал, что выступить с вопросами вряд ли получится. В зале не было видно ни одного микрофона, в который можно было бы этот вопрос произнести, а без этого трансляция была бы обречена.

Да ладно, не очень-то и хотелось.

В половине второго ночи Владимир Путин вышел наконец к нам. Походка его была пружиниста. Мне казалось, демонстративно пружиниста. Не может она быть природно пружиниста в такое время после такого дня. После четырех таких дней.

И первая половина этого заявления была предсказуемо посвящена 80-летию Победы.

— Мы чтим,— говорил президент,— всех, кто внес свой вклад в общую победу над нацизмом, а это и наши союзники по антигитлеровской коалиции, и воины Китая, и участники антифашистского сопротивления в Европе, бойцы народно-освободительных движений в Африке, в Азиатско-Тихоокеанском регионе, добровольцы из стран Латинской Америки.

То есть он так иначе перечислил географию всех участников сегодняшних и вчерашних переговоров. Он хотел перечислить.

Владимир Путин говорил про 20 двусторонних встреч, про то, что «рад был лично поблагодарить военачальников Корейской Народной армии, передать самые теплые слова солдатам и командирам подразделений спецназа Корейской Народно-Демократической Республики, которые вместе с нашими бойцами профессионально, хочу это подчеркнуть, добросовестно выполняли задачи при освобождении пограничных районов Курской области от формирований киевского режима».

— И конечно же,— продолжал он,— для всех лидеров государств было особой честью приветствовать на трибунах главных героев юбилея Победы — ветеранов Второй мировой войны из России, из Израиля, Армении, Монголии.

Одному из них, 99-летнему ветерану, сидевшему на параде по левую руку от Владимира Путина, помогли, по информации “Ъ”, приехать на парад из Израиля сотрудники израильского посольства в Москве.

Президент выразил надежду, «что рано или поздно, в том числе опираясь на уроки истории, на мнение своих народов, мы начнем двигаться в сторону восстановления конструктивных отношений с государствами Европы. В том числе и теми, которые сегодня по-прежнему не отказываются от антироссийской риторики и явно агрессивных действий в наш адрес. Пытаются до сих пор — мы это видим прямо вот в эти дни — разговаривать с нами, по сути, в хамской манере и с помощью ультиматумов».

То есть постепенно президент переходил к другой теме, а вернее, к той самой. У него была и в самом деле сложная задача. Сцилла и Харибда состояли, понятно, в том, что не было даже и речи о том, чтобы соглашаться на 30-дневное прекращение огня, тем более в условиях той самой манеры и того самого ультиматума, на который вдруг пошли европейские лидеры. Но и демонстративно отказываться не собирались, ибо российские переговорщики (то есть, грубо говоря, Владимир Путин) намерены были разговаривать с американскими коллегами и разговор этот точно уж не считали законченным. Более того, он, по данным “Ъ”, продолжался даже в этот день.

— Глубоко символично и закономерно,— добавил господин Путин,— что основные, по сути главные памятные мероприятия, связанные с 80-летием окончания Второй мировой войны в Европе и в Азии, пройдут именно в Москве и Пекине — в столицах государств, народы которых прошли через тяжелейшие испытания и заплатили самую высокую цену во имя общей Победы.

Сразу после заявления стали говорить, конечно, что войну, оказывается, выиграли СССР и Китай, а не Европа например. Но ведь Европа да, проиграла. Соединенные Штаты участвовали. А даже по всем, если так можно выразиться, формальным признакам, то есть по числу погибших, народы СССР и Китая и в самом деле заплатили самую высокую цену за эту победу, и с этим уж точно не поспоришь.

И вот Владимир Путин, начав говорить про Украину, уже зачитывал исписанные им самим листочки:

— Не соблюдалось и инициированное Россией пасхальное перемирие: режим прекращения огня нарушался украинскими формированиями почти пять тысяч раз. Тем не менее на празднование Дня Победы — а мы считаем это тоже святым для нас праздником… Представить только себе можно, 27 миллионов у нас потери… Мы на этот святой для нас праздник объявили перемирие в третий раз.

Появлялись подробности:

— При этом мы передавали и тем нашим коллегам на Западе, которые, на мой взгляд, искренне ищут пути к урегулированию (то есть американским, без сомнения, коллегам.— А. К.), нашу позицию по этому вопросу… По прекращению огня на День Победы… Что в будущем не исключаем возможности продлить сроки этого перемирия — но, разумеется, после анализа того, что произойдет в эти несколько дней, по результатам того, как на наше предложение будет реагировать киевский режим.

Реакция киевского режима была, по его словам, предсказуема:

— И что мы видим? Каковы эти результаты? Киевские власти — вы, собственно говоря, сами это все видите прекрасно — вообще не откликнулись на наше предложение о прекращении огня! Более того, после объявления нашего предложения — а это произошло, как вы помните, 5 мая текущего года — киевские власти уже с 6 на 7 мая предприняли масштабные атаки!

И он подробно перечислил:

— В ударе участвовало 524 беспилотных летательных аппарата и ряд ракет западного производства, одновременно были применены и 45 бэков — безэкипажных катеров — в Черном море (Владимир Путин привычно уже называл их бэками — каждый день в разговоре возникают.— А. К.). Собственно, за эти три дня объявленного нами прекращения огня — 8-го, 9-го и 10-го — происходило то, что (вы.— “Ъ”) тоже видели из средств массовой информации…

Тут президент поправился:

— Собственно, из ваших сообщений это было ясно… Было предпринято за это время пять целенаправленных попыток нападения на государственную границу Российской Федерации в районе Курской области и на стыке с Белгородской областью, вот именно в дни объявленного нами прекращения огня!

Речь его сейчас не была гладкой — он вчитывался в собственный почерк и еще импровизировал.

— Кроме того,— продолжал Владимир Путин,— на других направлениях было предпринято еще 36 атак. Все эти атаки, в том числе и попытки проникнуть на территорию Российской Федерации в районе Курской области и Белгородской области, отбиты. Больше того, наши военные специалисты считают, что они не имели никакого военного значения, проводились исключительно по политическим соображениям, противник понес очень большие потери.

Наружу вырвалось многое:

— Как я уже сказал, киевские власти не только отклонили наше предложение о прекращении огня, но и, как мы все видели, пытались запугивать лидеров государств, собравшихся на торжества в Москве. Вы знаете, уважаемые коллеги, когда встречался с коллегами здесь, в Москве (прежде всего с Александром Вучичем и Робертом Фицо, которого так хотел особенно приободрить за его решимость приехать — и во время встречи, и до и после нее.— А. К.), у меня вот какая возникла мысль! Поделюсь с вами: кого пытались запугать из тех, кто приехал в Москву на празднование Победы над нацистской Германией?! Кого пытались запугать?! Ведь те, кто приехал к нам,— это лидеры не по должностному положению, не по должности, это лидеры по характеру, по своим убеждениям и по готовности отстаивать свои убеждения! А кто их пытался запугать? Те, кто встает по стойке смирно перед и отдает честь, и аплодирует бывшим солдатам СС? И возводит в ранг национальных героев тех, кто во время Второй мировой войны сотрудничал с Гитлером?! Мне кажется, что это покушение с явно негодными средствами и те, кто пытается это сделать, не соответствуют тому замаху, на который они сами рассчитывают.

Это была, без сомнения, выстраданная самим господином Путиным мысль, одна из главных для него. Ее так не выстрадал бы ни один спичрайтер.

— Повторю еще раз: мы неоднократно предлагали шаги по прекращению огня,— настаивал теперь Владимир Путин.— Никогда не отказывались от диалога с украинской стороной. Напомню еще раз: не мы прервали переговоры в 2022 году, это сделала украинская сторона! В этой связи, несмотря ни на что, предлагаем киевским властям возобновить переговоры, прерванные ими в конце 2022 года, возобновить прямые переговоры. Причем, подчеркну, без всяких предварительных условий.

Вот это прозвучало все-таки совершенно неожиданно. Для подавляющего большинства людей в зале. Может, даже для всех, кроме Владимира Путина. Да, я знаю, кто еще присутствовал в Малахитовой гостиной.

— Начать предлагаем,— президент еще раз заглянул в свои листочки,— без промедления уже в следующий четверг, 15 мая, в Стамбуле, там, где они проводились ранее, и там, где они были прерваны. Как известно, турецкие коллеги неоднократно предлагали свои услуги по организации подобных переговоров и президент Эрдоган очень многое сделал для их организации. Напомню, что в результате этих переговоров был подготовлен совместный проект документа и он был парафирован руководителем киевской переговорной группы, но по настоянию Запада был просто выброшен в корзину.

Я подумал, что, может, на Владимира Путина такое впечатление произвели его собственные многочисленные двусторонние переговоры в эти дни? Может, он так прикипел душой к идее таких переговоров, так втянулся в них, что и теперь их с уверенностью предлагает?

—- Завтра у нас намечен разговор с президентом Турции господином Эрдоганом,— рассказал президент.— Я хочу попросить его о том, чтобы он предоставил такую возможность проведения переговоров в Турции. Надеюсь, что он подтвердит свое желание способствовать поиску мира на Украине.

То есть Реджеп Эрдоган еще даже не в курсе.

Придумали-то все, похоже, прямо в этот день.

Но при этом американские переговорщики, без сомнения, ничему не удивлялись. И утренняя (по московскому времени) публичная благожелательная реакция Дональда Трампа это подтвердила (успели предупредить).

Этим, надо полагать, в очередной раз были удивлены его европейские коллеги, чей ультиматум таким образом был отвергнут — похоже, и американской стороной.

— Мы настроены на серьезные переговоры с Украиной,— повторил господин Путин.— Их смысл в том, чтобы устранить первопричины конфликта, выйти на установление долгосрочного прочного мира на историческую перспективу. Не исключаем, что в ходе этих переговоров удастся договориться и о каких-то новых перемириях, о новом прекращении огня. Причем о реальном перемирии, которое соблюдалось бы не только Россией, но и украинской стороной, было бы первым шагом, повторяю, к долгосрочному, устойчивому миру, а не прологом к продолжению вооруженного конфликта после довооружения, доукомплектования ВСУ и лихорадочного рытья окопов и новых опорных пунктов. Кому нужен такой мир?

Он имел в виду, конечно, тот 30-дневный мир, который предлагала Украина.

— Наше предложение, что называется, на столе,— добавил президент.— Решение сейчас за украинскими властями и их кураторами, которые, руководствуясь, похоже, своими личными политическими амбициями, а не интересами своих народов, хотят продолжать войну с Россией руками украинских националистов.

Из списка кураторов теперь исключены, конечно, американские переговорщики (а зря).

— Повторю: Россия готова к переговорам без всяких предварительных условий,— произнес Владимир Путин.— Сейчас идут боевые действия, война, а мы предлагаем возобновить переговоры, прерванные не нами. Ну чего здесь плохого?!

Да вообще ничего!

— Те, кто действительно хочет мира, не может это не поддержать,— пожал он плечами.

Понимает ли Владимир Путин, что через четыре дня в Стамбул никто из украинских переговорщиков не приедет? Они просто объяснят, что за четыре дня такое не делается. И если он пренебрег их предложением, то они пренебрегут его.

Он понимает.

Ведь тогда и выяснится, по замыслу российского президента, что они не хотят переговоров и мира. А состав участников — что ж, именно это при желании можно решить за несколько минут.

Я спросил потом помощника президента России Юрия Ушакова, кто же будет представлять на возможных переговорах Россию. Он сразу ответил, что это вот-вот объявит российский президент. Сам-то Юрий Ушаков, конечно, будет в списке.

То есть со стороны России заминок не будет и в этом вопросе. Их и не стоило ожидать.

15 мая — это тоже своего рода ультиматум. И он тоже, можно предположить, не будет принят. Только если американские коллеги смогут объяснить украинским… Ну да, ну да…

Между тем выход из ситуации, которая грозила президенту России окончательным клеймом бессердечного ястреба войны, был таким образом найден и продемонстрирован мировому сообществу, представители которого сидели сейчас со мной в первом ряду и всей душой и телом уже рвались в прямой эфир своих телеканалов.

Хотелось, конечно, все-таки задать уточняющий вопрос президенту России. Например, с кем российская делегация и лично он готовы разговаривать. Ведь до сих пор он говорил, что с господином Зеленским не готовы. А с посредниками, назначенными им? И насколько изменилась позиция России и его личная с тех пор, как были прерваны такие же переговоры в Стамбуле в 2022 году? Изменилась ли хотя бы как-нибудь? Ведь до сих он предлагал продолжить именно их. Начать с того места, где остановились. В том числе имелось в виду и движение войск на сегодняшний момент.

Но нет, президент России намеренно заканчивал так, что было не вставить ни слова:

— Конечно, благодарю вас и за эту встречу, поскольку она проходит достаточно поздно и, разумеется, все уже, конечно, устали. Спасибо вам большое за внимание, поскольку уже почти полвторого ночи или уже даже больше, чем полвторого ночи по Москве («Без пяти два!..» — раздалось отовсюду за моей спиной.— А. К.)… Отпускаю вас с Богом!

И он сразу вышел.

А мы бы еще посидели.