ТОП 10 лучших статей российской прессы за
April 9, 2025

— Сезон подходит к концу. Устал?

— Нет, я же не бегал полсезона, с чего уставать-то?

— Тем не менее когда ты выиграл спринт на чемпионате России в Казани, то сказал, что теперь будет полегче.

— Да, потому что это был главный старт зимы, тот гештальт, который я должен был закрыть перед руководством. Перед руководством Ханты-Мансийского автономного округа, в первую очередь. То обязательство, которое заставляло двигаться весь год.

— В Казани ты обмолвился, что на «десятку» тебя хватает. Если дистанция длиннее — то уже, наверное, нет.

— Потому что мне не хватило той функциональной работы, которая должна была быть проделана летом. Возникла пауза в тренировках — опять появились проблемы со спиной, болели ахиллы. Я долгое время не мог бегать, занимался их восстановлением. Это нормальная штатная ситуация, у профессиональных спортсменов появляются болячки, с возрастом их становится больше. Твой организм не справляется, где-то недовосстанавливаешься.

— Возраст?

— Ты не молодеешь. Два-три года, и уже понимаешь, что даже пара перелетов — и ты уже более выхолощенный, чем обычно. Вот сейчас я прибыл в шесть утра, было два перелета, и у меня было в планах после заселения в гостиницу сходить побегать, но я даже не успел на завтрак. Встал, помылся, пошел на обед, у меня дико гудят ноги после дороги. А я приехал на гонку, и, думаю, мне нужно сходить потренироваться, постоять на лыжах, потому что потом бежать 50 км, причем на все деньги.

— Ты пользуешься компрессионным трикотажем, гольфами например, при перелетах?

— В молодости, когда заморачивался насчет результатов, пользовался. В данный момент нет. У меня варикоз на правой икре и все такое. Я пренебрегаю, потому что серьезных перелетов у меня не было давным-давно.

— Отеки ног беспокоят?

— Ноги отекают, но это нормальное состояние. Когда тренировались с Изабель Кнауте, нас научили пить аспирин в дорогу и много жидкости уже непосредственно в пути.

— Как еще проявляется возраст, помимо травм? Максимальный пульс снижается?

— Конечно, он из года в год снижается, но вот в этом году в Кировске на финишной прямой в спринте я довел его до 207 ударов в минуту. На протяжении последних двух-трех лет периодически выхожу на эти цифры. Но раньше он доходил до 220, так что да, максимальный снижается, и средний пульс за гонку падает. С другой стороны, если ты готов умирать на гонке от и до, если ты отрабатываешь каждый кусочек дистанции, то и средний пульс будет высокий.

Напрашивается аналогия с автомобилем. Если ты ездишь на нем каждый день, много и быстро, то надо чаще менять масло, расходники и так далее. То же самое с организмом. В молодом возрасте тебе позволительно не задумываться, но, взрослея, начинаешь прикидывать, как потом будешь восстанавливаться и что нужно для этого делать.

Могу себе позволить бокал белого полусухого вина

— В Казани после скиатлона все рассказывали, как ты тяжело дышал. С чем тогда это было связано?

— Нужно было «пробить дыхалку», чтобы на следующей гонке нагрузка давалась намного легче. В свой телеграм-канал я выкладывал работу перед Сыктывкаром, мы делали «30 через 30», и звуки были похожие. Нужно было тридцать секунд ускоряться, тридцать — отдыхать. И так две серии по семь минут, то есть в каждой по шесть ускорений.

— Отдых между сериями какой был?

— Ну там индивидуально. Может, тренировочный план скинуть?

— Я просто пытаюсь понять. Аналогичные работы есть у велогонщиков, но там чаще «15 через 15, 15 раз».

— Да, они есть у всех функциональных видов, примерно похожие. Это уже заключительная подготовка к основному старту. Кто-то делает больше серий, кто-то меньше. Интервалы точно так же. От пяти до двадцати минут.

— Зоны интенсивности «плывут» из-за возраста? Ты их корректируешь?

— Я их не корректирую, больше ориентируюсь на свое состояние, самочувствие, как спал, как ел, как в принципе сложилась моя подготовка. У тебя может шарашить пульс во второй зоне, подходить к третьей, но это будет означать, что ты идешь в начале третьей зоны. Многие спортсмены не понимают этого, но есть измерители лактата. Есть три признака перетренированности. Все их знают.

— Бессонница, пульс и... ?

— Мы тут недавно с кем-то из молодых спортсменов обсуждали этот вопрос. Я сказал, что, если готовлюсь к важному старту, отслеживаю признаки — сон, например, пропал на пару дней, еще аппетит пропадает. Если появляется третий — пульс — то все, обратного пути нет. Если наблюдаются только два из трех — ты можешь скорректировать ситуацию изменением нагрузки, восстановлением, еще как-то.

— Говоря о сне и мониторинге восстановления. Многие спят со специальным сенсором или спортивными часами. Ты тоже?

— Я сплю со спортивными часами на руке. Но сейчас они ничего хорошего не покажут, потому что я несколько дней уже не спал нормально. А так да, все видно. Если еще и алкоголь исключить, то вообще восстановление показывается хорошее.

— Полностью исключаешь алкоголь?

— Нет. Могу себе позволить бокал белого полусухого вина, выпить бутылку пива.

— В какой момент ты, взрослея как спортсмен, понял, что восстановление даже больше определяет твой результат, чем тренировки? Или ты с этим не согласен?

— Согласен полностью, но нас этому не учат. Система российских лыжных гонок — «бери больше, кидай дальше». Хорошо, вот смотрите, есть 20 человек, которые «берут больше и кидают дальше», но появляется один, который говорит «не могу, травма руки, заболел». На протяжении года у него таких сбоев случается два-три. И по окончанию сезона он лучший в команде по результатам.

Как это работает? Волшебство и не только — может быть, его организм просто спас хозяина в определенный момент, когда тот перебирал или шел не в том направлении. Многие на это внимание не обращают, и никто к этим знакам никогда не прислушивается. Я сталкивался с таким, что спортсмены привыкли работать от и до. Человек болеет, что-то болит, но он идет и тренируется. Ближайший пример — Андрей Мельниченко. Мы приехали в Кирово-Чепецк, он: «Так, пойду тренироваться». Я говорю — ты что, у нас дорога была сложная, мы гонки отбежали, отлежись спокойно день. Он — нет, я пойду тренироваться. Я ему — лежи, смотри в телефон, домой позвони, книжку почитай, отдохни, почувствуй, что у тебя тело расслабится, все просто, тебе ничего делать не надо, только массаж. Но нет, ему надо идти тренироваться. Я им говорю, вы что, вы просто поймите, есть тренировочная программа, объемы, но вы должны все это варьировать. Будет гонка, и я должен подойти к ней в отличном состоянии, у меня мышцы должны быть готовы работать, голова тоже. Не нужно доводить себя до точки, когда в середине сезона не можете смотреть на снег. Ну и моментов таких целая куча.

— Когда ты сам понял, что нужно отдыхать?

— Давно. С приходом к Маркусу Крамеру, скорее всего. У Изабель было иначе — у меня шею заклинило, я не сплю, еще что-то — иди тренируйся. И все, ты идешь тренируешься. У Маркуса все спортсмены должны понимать, что все, что они делают, они делают для своего результата. Но есть спортсмены, которые делают это для тренера. Тренер сказал — он пошел и сделал. Сезон плохо сложился, они к тренеру подходят и говорят — сезон что-то не получился, кто виноват? В ответ — ну ты там на зарядку не ходил, вот, пожалуйста. А на самом деле ты голову просто в нужный момент не включал.

Если кому-то что-то обещаю, то стараюсь все выполнить

— В этом сезоне был нужен один пик формы, ты старался подвести себя в лучших кондициях к чемпионату России. Но если мы говорим о международном сезоне, там все иначе.

— Нужно будет тренироваться с мая и полностью менять тренировочные планы и условия тренировок.

— А у тебя хватит здоровья?

— Вокруг меня есть много людей, с которыми я за свою спортивную карьеру подружился, с кем хорошо общаюсь. Есть такой человек, Андрей Васильевич Дерягин. Это мой хороший друг, специалист, который работал в сборной страны. Он занимается физиопроцедурами, мануальной терапией. Человек, который заинтересован в твоем результате. Независимо от твоей травмы, от твоего потенциала, даже если все считают, что ты «пехота», которая никогда быстро не побежит. Но он заинтересован, чтобы ты стал лучше, и он работает, вкладывается. Если у меня появится возможность, то я бы привлек его к работе, поставил бы его на зарплату, чтобы он работал, ездил. Потому что, поработав с нашей командой, не только с нашей группой, он доказал свою нужность. Настя Кириллова поработала с ним, она в себя поверила больше и чувствовала себя намного лучше.

Также есть у нас доктор Анастасия Владимировна Тихонова, которой всегда по любому вопросу можно позвонить, проконсультироваться. Помимо этого, раньше, с юниорами, работал врач Даниил Михайлович Семенов из Ижевска. Круг людей, которых я прошел за спортивную карьеру, очень большой. Есть те, с которыми я хорошо общаюсь, у которых консультируюсь по своим вопросам. Если появляются какие-то проблемы, например ты приезжаешь в Ижевск на сбор и случается травма, в первую очередь ты звонишь доктору и говоришь — у меня травма, у тебя есть кто-то в этом городе? Тебе начинают советовать. Это касается и травм, и вопросов с сердечно-сосудистой системой, и восстановительных мероприятий, и многого другого.

— Чего тебе не хватало в региональной команде, с которой ты готовился к сезону?

— Единственный, кого не хватало — Дерягин. Потому что по старой дружбе он периодически приезжал, когда мы его просили. Но он не трудоустроен у нас в регионе. А так — нам все поставили почти в сроки, в начале июля у нас практически весь материал был — палки, роллеры, еще что-то. Хотелось бы, конечно, с первого сбора, с конца июня, но я так понял, что они либо с закупками, либо еще с чем-то немного опоздали. По транспорту у нас тоже была проблема, его нам дали только на август. Это всякие бюрократические штуки, которые меня, в принципе, особо не волновали. Мне пообещали, а я такой человек, если кому-то что-то обещаю, то стараюсь это все выполнить. И хочу, чтобы ко мне так же относились.

— Сколько ты уже не ездишь в горы?

— За три года ни разу. Маркус Крамер на вопрос, нужна ли горная подготовка, сказал, если спортсмен не планирует выступать в горах, то она ему не требуется. На равнине ты можешь делать больше интервальных работ, более интенсивную, длинную нагрузку, и ты не ушатаешься так, как сделаешь это в горах, во второй зоне интенсивности. Одна интервальная тренировка в горах может тебя просто «убить», если ситуация бесконтрольная. Многие ребята у нас хотят в горы, говорят, что они им нужны. Я говорю — горы ничего не значат. Тебе не хватает воздуха? Качай легкие. Бассейн, надувание шаров, дыхательные тренажеры и еще что-то. Все, что разрешено, можно использовать.

— Какой у тебя, кстати, объем легких?

— Литра два с половиной — три, наверное.

— Этого не может быть.

— У меня маленький объем легких, мне не хватает воздуха. Ты понимаешь, я в подъем забежал — и все, у меня пелена в глазах, я задыхаюсь. Пока не отдышусь на спуске — не смогу включиться. Раньше мне хватало, для того чтобы отдышаться, буквально 10-15 секунд. Но я поеду на медосмотр 15 апреля, специально спрошу, какой у меня объем легких.

— Максимальное потребление кислорода назовешь?

— Когда-то давным-давно было 85 мл/кг/мин, но сейчас, я думаю, гораздо меньше, семьдесят, наверное. Давно не делал никаких тестов. То тестирование, которое мы проходим, не всегда позволяет разогнать максимальный пульс. Даже в третью зону зайти.

Читайте первоисточники

— Вопрос, который задавался в этом сезоне очень многим, — про фтор. Ты держишь в голове перспективу выступления на международных соревнованиях и необходимость решать вопрос со фтором со своим парком лыж?

— Я не занимаюсь своими лыжами, не знаю, сколько у меня тренировочных пар, чаще всего не знаю, на каких лыжах я бегаю гонки. Этим занимается сервис сборной страны, а именно — человек, которому я доверяю на сто процентов. Если он мне из чехла пару лыж в парафине достанет и скажет «беги» — встану и побегу. Я об этом не думаю, мои мысли — о том, как я покажу хороший результат, как натренирую свое тело, реализую тактику и все остальное. А они занимаются подготовкой лыж, ища лучшую смазку, лучшую пару, это их работа, каждый должен заниматься своим делом. Так и должна существовать команда, и люди должны начать понимать, что тренер — это помощник, который хочет способствовать достижению тобой результата. Массажист — это помощник, который хочет, чтобы твое тело быстрее восстанавливалось, а спортсмен — это человек, который хочет показать свой результат на благо тех людей, с кем он работает. И тогда будет классно.

А у нас привыкли — я выиграл. Все. Даже на практике, вот есть заслуженный тренер России, и он говорит, что воспитал чемпиона. Но его чемпион прошел множество школ, специалистов, но не каждый из них может даже себе сказать, что это его заслуга. Да, можно сказать, что каждый из них внес какой-то небольшой вклад в развитие, в опыт, в подготовку, в личность спортсмена как человека. Каждый должен заниматься своим делом.

— Помнят обычно последнего.

— Помнят последнего, это вообще нормальная ситуация, даже говоря про журналистику. Ко мне это понимание с годами пришло. Есть же желтая пресса, которая может так все подать, что народ читает и думает — вот говнюки. Бывало, мне мой первый тренер пишет и спрашивает, ты чего там наговорил, а я отвечаю, Геннадьевич, читай первоисточники.

Мама тоже — вот, ты там уже где-то прооперировался! Я говорю — я в Италии лежу, читайте первоисточники, а если какие-то доли сомнения появились — позвоните мне. Стараюсь всех учить, что нужно искать первоисточник, полный текст интервью, потому что цитата, вырванная из контекста, звучит совершенно иначе. Ты скажешь: «Да я закончил бы», а ставят «Устюгов закончил». С чем я закончил? Пить пиво закончил? Вино? На лыжах кататься? Сезон закончил? Народ сразу начинает додумывать, придумывать.

— При этом у тебя очень активный телеграм-канал. Ведешь его сам или тебе помогают?

— Мне помогает его вести Владимир. Он модератор, и у него есть люди, которые помогают с публикациями. Мы познакомились, когда болельщики начали просить больше информации о моей жизни и карьере. Я сказал, что готов предоставить доступ к телеграм-каналу, если есть желающие — пожалуйста. Владимир вызвался, мы подружились, он оказался Козерогом, а я с ними вообще дружу, возникла определенная атмосфера общения, и вот уже на протяжении более двух лет он активно помогает, а если возникают какие-то вопросы — мы на связи. Периодически он приезжает на соревнования. Вот мы в Санкт-Петербурге были, на Дворцовой.

— Это сблизило тебя с подписчиками?

— Есть Галина и Екатерина, которые приезжают на соревнования, и мы уже знаем друг друга в лицо, даже где-то по переписке. Кто-то пишет в личные сообщения, когда я задаю вопрос, например, какую выбрать печь. Ну а что, ты круглый год на сборах, у тебя семья, бытовые проблемы, еще что-то, чем надо заниматься. И люди, в принципе, тебя знают. Так какую печь выбрать? Есть электрическая, ее топить не надо. Если я планирую бегать дальше соревнования, то мне не надо дрова запасать, еще какие-то моменты. И все, и начинается дискуссия, обсуждение, ты с подписчиками общаешься в режиме реального времени.

Самое классное, что мне нравится в телеграм-канале — народ активный и добрый. Действительно добрый, отзывчивый. Я тут сказал, что надо газоном заняться, но как его делать? И ты сидишь, читаешь, а тебе человек объясняет, что именно нужно делать. Можно созвониться, списаться. Не в фирму вслепую обратиться, а идти туда, куда тебе посоветуют, где, возможно, работает кто-то из твоих подписчиков. И ты идешь уже не абы к кому, где тебя надурят, потому что в современном мире это в порядке вещей — дурить. И общаешься. Приятно, прикольно. Иногда мысли бывают закрыть канал, но я знаю, если я что-то долго не публикую, то Владимир периодически что-нибудь может сам выложить.

— У тебя не возникло за эти годы мысли, что, в принципе, тебе уже не нужны СМИ, если есть прямая связь с болельщиками, с аудиторией?

— Да, я в канале что-то сказал, а оно уже разлетелось. Но почему не нужны СМИ? Нет. Вы же все равно пишете со своей профессиональной точки зрения. Я могу сказать что-то в шутку, вскользь, а вам нужно все это правильно подать, можно сказать — перевести то, что я сказал. И не у всех это получается. Некоторые очень желто накидывают — «Олимпийский чемпион провалил гонку сезона!», и так далее, именно такие высказывания. Читаешь это и думаешь, е-мое, я всего лишь 40-е место занял, ну с кем не бывает. А тебя уже все смешали с грязью. Решаешь — ладно, ничего страшного. Ну и с возрастом уже проще стал к этому относиться.

— Стал добрее?

— Стал равнодушнее, добрее, и на многие ситуации, где раньше бы нервничал, кусался, брыкался, стал реагировать проще. Например, мы заселяемся в гостиницу, нам говорят — на вас места не забронированы, вас вообще в списках нет. И у нас в команде кто-то разворачивается — ну все, я домой поехал. Я говорю — подождите, надо разобраться. Общаюсь с администратором — вам звонили, тот, тот и тот, давайте мы еще раз позвоним, подготовим новое письмо. Начинаешь более глобально на вещи смотреть. А кто-то, как раньше я в молодости, — нафиг эти соревнования, я домой, сейчас билет куплю за свой счет.

Сейчас я уже понимаю, что нет, так нельзя — мы приехали сюда, это наша работа. И уже во многих подобных ситуациях лучше несколько раз подумаю, посмотрю. Если не могу решить, то надо найти человека, кто мне в этом поможет. Это приходит с возрастом, потому что в молодости у меня такого не было. Много моментов, даже в спорте, когда возникают проблемы, вопросы. Если тебе что-то непонятно, ты начинаешь задавать эти вопросы. Не получая на них ответа, идешь к другим людям и, общаясь, немного взрослеешь, умнеешь.

Если Олимпиада появится на горизонте — все изменится

— В свое время ты говорил, что на формирование тебя как лыжника и, возможно, как человека, большое влияние оказало старшее поколение спортсменов, Евгений Дементьев и другие.

— В какой-то момент этих ребят я даже перерос в плане мышления. Вовремя понял, что мы взрослые, разумные люди, что есть свобода выбора, можно пойти налево, а можно направо. Можно сделать так, как тебе говорят, а можно по-своему. Да, это не всегда приятно, и друзья старые, бывает, обижаются. Перестаешь дружить с ними, но ты идешь на своей волне, своим тараном, и у тебя все получается.

— Та молодежь, которая сейчас бегает рядом с тобой на российских соревнованиях, наши заметные молодые лыжники готовы воспринимать то, что ты им говоришь?

— Они готовы воспринимать в каких-то технических, тактических моментах, кто-то подъезжает, спрашивает. По чувствительности лыж просят подсказать. Единицы, но они есть. Им интересно, а я люблю поболтать, поддержать разговор за компанию. Могу сказать парням, которые бегут после меня пролог или дистанцию, что где-то на трассе разбит поворот и нужно держаться левее.

Мы соперники, но это дружеское предупреждение, по-доброму. Или меня спрашивают: «Даблом пойдешь сегодня на гонке?» Я говорю — пацаны, у меня спина, я там на дистанции ее оставлю и, в принципе, могу сезон закончить, неделя точно выпадет, на таблетках, на уколах. Оно мне надо? Нет. Завязывается разговор, вы общаетесь, по тактике, по лыжам, это нормально. Сколько я знаю ребят из сборной России, каждый год появляются новые — со всеми стараюсь поддерживать общение, чтобы связь никуда не девалась. Просто где-то в столовой сесть, поболтать, кто откуда. В Сыктывкаре девчонки подходят, я спрашиваю — вы откуда? С Камчатки. О, «степановские»! А она мне говорит — я вообще сестра Степановой. Я ей — ну Веронике привет. Это прикольно, зацепиться языками, что-то узнать, что-то рассказать.

— Все-таки про следующий сезон. Ты понимаешь, к какому его варианту готовиться?

— Допустим, в мае объявляют, что будет допуск на Олимпиаду...

— А если объявят, но не в мае?

— Ну позже сентября уже смысла нет.

— Давай предположим, что в мае новостей не будет, и тебе придется начинать планировать подготовку и проводить ее фактически до сентября, не понимая, к чему это все ведет.

— Ну хорошо, должны быть квалификационные отборочные гонки, в первую очередь. Где и когда они будут? Хотя, опять же, можно подвестись к квалификационным гонкам и отборам, а на основном старте ничего не показать.

— Это классика российского спорта.

— Классика, да, везде такое. Надо четко понимать, что тебе нужны два-три пика формы по ходу сезона, а для такого нужно закладывать базу функциональной подготовки с мая, как я уже сказал ранее. Длинные спокойные велотренировки, например. Но это, блин, сложно. Я же говорю, в сентябре прошлого года я пропустил большую часть тренировок и знаю, где просел. Да, можно было как-то закрыть эту проблему, но я просел. И опять же, когда возникают травмы, тебе говорят — нужно восстанавливаться, делать какие-то упражнения, а ты такой — да нафиг оно надо, осталось год-полгода нормально побегать, а потом уже там, говорят, другая жизнь. Но тут, если Олимпиада появляется на горизонте, тебе надо полностью мобилизовываться, все свои травмы прорабатывать не только самостоятельно, а с массажистами.

— Какая точка летней подготовки для тебя будет срезом проделанной работы?

— Сентябрь, первенство на роллерах среди лыжников. То, что проходило в 2024 году, если не ошибаюсь, в Тюмени. Вот именно этот срез в конкуренции с профессиональными лыжниками может дать понимание, на каком уровне ты находишься. Есть еще тестирование, раньше проходили почти каждый месяц — кросс три километра, это помогает понять, куда двигается твоя функциональная готовность. И в сентябре уже можно видеть — ты там, где нужно, либо еще чего-то не хватает. Дальше, в октябре, первый снег, первые старты.

— Как избежать ошибок на этом пути?

— Я считаю, что каждый спортсмен должен сам понимать, где он вытягивает, а где нет. Потому что сегодня у тебя за два часа на тренировке ноги устанут, а завтра после трех будут легкими. Ты же тренируешься ежедневно и должен анализировать тоже ежедневно. Мы приехали к Ермилу Вокуеву, так я за ним руками не успевал, потом они привыкли. И мы сидим, дискутируем, я спрашиваю — как ты считаешь, после лыжной или роллерной тренировки стоит идти тянуть тренажер? Он говорит — зачем, ты можешь добить эту часть нагрузки непосредственно на трассе. Я засомневался, потому что на трассе ты идешь в лоб и давишь, пульс растет, и это уже функциональная работа, а хотелось бы дать нагрузку на связки, мышцы, растянуть плечи. Ермил твердо сказал, что нет, не надо на тренажер идти. Я сел, думаю, да как, блин, нет? И понял для себя, что мне это подходит, а ему — нет. Но психологически ты готов это делать? Если ты готов, то тебе все зайдет.

— А если не готов, но надо? Головой понимаешь, что надо, а вот психологически — вообще не готов.

— Мне вообще в последнее время ничто не в кайф. Хочется просто на диване лежать. Но ты понимаешь, что надо. И все, ты выходишь и делаешь. Вот недавно мы приехали в Кировск, вышли на тренировку, сервис сборной еще не добрался, был сервис региона. У меня лыжи жесткие, их намазали, я вышел вместе с Андрюхой Мельниченко, ногами чуть-чуть лыжи подвигал и говорю — не будет держать. Андрей — нет, у меня вроде цепляет. Я ему — ну у меня не будет держать. Сервис нам — идите, повыше поднимитесь, и колодка начнет цепляться. Иду, а у меня колодку срывает. Ну раз сорвет, второй, спина щелкнет, и до свидания. Подъезжаю, говорю, вы что, мазать разучились или что? — «Ну ты же любишь тоненько». — «Мажьте до талого!» Они намазали. Я иду, поднимаюсь в горку. Колодка держит, каблук только большой налипает. Спускаюсь — не едет. Да нафиг мне такая тренировка? Никакого удовольствия нет ходить шлепать по снегу. Пойду лучше без палок похожу. Либо пойду вообще на диван. Спускаюсь назад, бежит тренер, Алексей Вячеславович, мне навстречу, несет пару на «зеро». Они же уже знают, что я закончил тренировку на эмоциях и пойду домой. Он меня на стадионе ловит — иди катайся, не заканчивай тренировку. Мы пошли, в итоге спокойно покатались. Я, честно, домой собрался идти. Если бы Вячеславович меня на стадионе не поймал, так бы и произошло.

— У тебя же в гонках по карьере неоднократно бывало, когда и каблук налип, и не пара едет.

— Гонка — совершенно другое. Если ты борешься за Кубок России или за попадание в тройку — будешь терпеть, как-то себя мотивировать. А вот если не претендуешь ни на мини-тур, ни на какой-то либо отбор, тебя ничто не мотивирует. Раньше же на Кубке мира бежишь и думаешь, как бы не быть последним из россиян, потому что он «отваливается» от заявки. На Кубке России у тебя такого страха нет. У сборной Татарстана есть, наверное, там команда двадцать человек, у них, чтобы попасть в состав, нужно какие-то очки зарабатывать.

Но возьмем сборную Югры, нас четыре мужика и еще двое-трое из молодежи, то есть в команду отбора нет. Так нет, ввели правило попадания в тридцатку. Ситуация была, мне говорят — ты не поедешь в Казань на этап Кубка России, а потом не поедешь в Ижевск. Я говорю — а у нас есть еще кому бегать? Человек сидит на сборах, регион тратит на это бюджетные средства, спортсмен питается, тренируется, за него платят аренду спортсооружений. И вот нужно ехать выступать, а тебе говорят — нет, ты не прошел отбор, хотя везти вместо тебя некого. Человек хочет бежать, ему не дают. Кому это надо вообще? Он может дома сидеть, зарплату получать до конца сезона минимум.

Кто-то покупает лыжи, кто-то — машины

— Если все сложится, какую дисциплину на Олимпиаде ты видишь наиболее для себя перспективной?

— Хотелось бы с Саней Большуновым сбегать командный спринт. Ну когда-то же надо! Ну действительно, вот смотри. Зеефельд, 2019 год — готовность у меня была неплохая, но я не бегал классический спринт в том сезоне и, по моему субъективному мнению, по-честному не проходил в состав. Существовали отборы, прошел Глеб Ретивых. Олимпиада, 2022 год — бежит Саня Терентьев, который заработал себе место в ноябре, на этапе Кубка мира в Руке. В ноябре. А Олимпиада в феврале, но там он еще и в личном спринте взял бронзу. Такие моменты. Я понимаю, что есть нюансы, где у нас ребята проседают именно на спринте, во всяком случае, если смотреть со стороны, я это замечаю.

— Если брать не командный спринт — все-таки допуск России туда будет совсем уж чудом, а личные гонки?

— Скиатлон. Если мне завтра скажут — «Серега, ты готовишься к Олимпиаде», я, конечно, съезжу с семьей отдохнуть, но после этого уже совсем другая работа. Создание команды вокруг себя, поиски спонсора, если не получится с регионом, либо еще с кем-то договориться. Планирование сборов, и все — погнали. Почему это так мотивирует? Титулы. Призовые. Зарплата. Но самое главное — деньги. Вот правда.

Потому что, когда ты завоевываешь медаль, ты тех людей, которые вокруг тебя находятся и заинтересованы в твоем результате, по-любому отблагодаришь. Представь, что выиграл и такой — все, я погнал, все свободны. Неприятно? Очень неприятно. Поэтому хотелось бы, чтобы всем было приятно, всем хорошо, и все были заинтересованы в результате.

Деньги — это твой результат. Они двигают, чем больше ты готов отдавать, чем больше готов вкладывать в себя. Чем больше зарабатываешь, тем больше вкладываешь в свой результат. И это абсолютно правильное решение. Кто-то покупает лыжи, кто-то покупает ботинки, кто-то работает со специалистами, кто-то ездит в восстановительные центры. Да, можно по-разному находить на это средства — кто-то ищет спонсоров, чтобы восстанавливаться, а кто-то тратит то, что он зарабатывает. А кто-то идет и покупает машину за неподъемные деньги, зная, что ее еще надо страховать, купить на нее колеса, да еще и заправлять периодически, а ты постоянно находишься на сборах, и машина эта тебе, в общем, не особо нужна.

— То есть сейчас ты рассматриваешь деньги как ресурс для подготовки?

— Я знаю, что чем больше вложу в подготовку, тем больше мне вернется.

— Ты начал интервью с шутки, что не заканчиваешь карьеру.

— Раньше это был самый актуальный вопрос. Вы заканчиваете карьеру? Нет, я продолжаю, но... ее можно продолжать на 40-х, на 50-х местах. Если будет цель и задачи, то будем работать.

— Сейчас цель понятна. Есть вероятность, возможность, мечта, надежда поехать в Италию на Олимпийские игры. Но будет весна 2026-го. Ты либо с Олимпиады приедешь, либо...

— Приеду с чемпионата России.

— И куда дальше?

— Это зависит от многих вещей. У меня есть год, чтобы подумать, чем я буду заниматься дальше.

— Ты бы хотел остаться в спорте? Уже в иной роли.

— Я уже к сервису подхожу — парни, возьмите меня к себе! Но там очень сложная работа, не все это понимают. Но да, надо будет чем-то заниматься. И в этом году я, наверное, буду больше об этом думать, чем раньше. Опять же, все зависит от команды, от атмосферы, где ты будешь дальше трудиться и двигаться вперед. Многие мне говорят, что видят меня тренером, есть опыт, есть чуйка на многие вещи, но...

— Если тебе Маркус Крамер позвонит и скажет: «Сергей, приезжай ко мне в Италию, поможешь тренировать этих балбесов», поедешь?

— Тут сразу возникает маленькая проблема — я гражданин Российской Федерации, я люблю свою Родину. Родился и живу здесь. Да, и можно было сейчас просто на все плюнуть, ехать и готовиться со сборной Италии. Но, как бы я этого сильно ни хотел, у меня так не получается. И не получится.